ВУРДАЛАК (часть 1)
Конец 1980-х.
Небольшой провинциальный российский городок, разделяемый на две части одною из великих русских рек. Городок расположен на том ее (реки) отрезке, что еще не так и удален от ее истоков, но где она уже является широкой, полноводной, «взрослой» рекою. Неторопливо и спокойно несет река свои темные воды сквозь бескрайние просторы. Извивается причудливой змеею среди лесов, степей и полей. Наполняет водою многочисленные водохранилища, дает энергию не менее (или менее - кто б их считал) - многочисленным гидроэлектростанциям. Река несет радость любителям пляжей и водных прогулок (в сезон) и рыбакам (практически круглый год). Спасает людей своим прохладным дыханием во время летнего зноя, и обеспечивает их живительной (после прохождения ею соответствующих фильтрующих сооружений, разумеется) питьевой водою.
Река создает вокруг себя определенный ритм, уравновешивающий и наполняющий размеренностью и особенной, спокойной глубиною все вокруг. И леса. И поля. И деревеньки, раскиданные тут и там вдоль ее бесконечных берегов. И, отчасти, - города, с их извечной людской суетою и страстями.
Отчасти, но, само собой, не полностью.
Так и в ту весеннюю - а может быть, осеннюю или летнюю - во всяком случае, такую, когда еще/уже достаточно прохладно, но ни снега, ни льда на улице еще/уже не наблюдается - ночь, незадолго до рассвета, на высоком мосту, соединяющем две части города, недалеко от его центра разыгралась сцена, с тягучим и спокойным ритмом реки никак не созвучная.
В ту ночь на мосту в самом центре городка происходил разговор между молодым, лет тридцати, худощавым темноволосым человеком чуть выше среднего роста и группой явно знакомых ему ранее лиц с рожами насквозь протокольными.
Что было предметом того разговора, ведшегося приглушенными, но злыми голосами, что не поделили эти люди, кто был прав и кто виноват - история умалчивает. А только закончилось все тем, что в определенный момент темноволосому молодому человеку таки прилетело тяжелым тупым предметом по затылку. Последнее, что ощущал он - сначала смесь злости, боли, тошноты и паники. С сопутствующим помутнением сознания и практически моментально выключившимся физическим зрением. С полной потерей ощущения времени, когда секунды растягиваются в часы и минуты, и нет никакой возможности хоть приблизительно определить длительность мгновения, в котором находишься. Потом - накатывающую густой волной пульсирующую тьму, перемежающуюся всполохами странного тусклого и одновременно яркого и всепоглощающего серо - мглистого света, стирающего все телесные ощущения и практически все мысли и эмоции. Необычные, переплетающиеся с серо - мглистым светом, всполохи внезапной тоски о том, что не успел оставить после себя детей. Оттенок некоего удивления, ибо детей человек заводить никогда не стремился. Еще несколько обрывков мыслей - о чем - то, и одновременно ни о чем.
А потом накатила тьма другая. Тяжелая, но бархатная, мягкая. Обволакивающая. Тьма, которая полностью поглощает сознание и несет забытье, спокойствие и полное растворение в ней. И не остается ни эмоций, ни памяти, ни осознания себя, ни самого того, что может помнить и осознавать..
Ужаса полета с высокого моста в темную воду и последующих крайне неприятных (если бы он находился в сознании) ощущений молодому человеку испытать уже не довелось. Потому как после первого же из нескольких ударов по затылку он сразу «поплыл», а после второго или третьего - плотно и надежно «выключился». Можно сказать, в чем - то ему той ночью таки повезло.
Собственно, на том бы эта история и закончилась. Сколько их таких было и еще будет подобных в самых разных уголках нашей планеты - не пересчитать.
Да только человек тот не совсем обычным был.
Чутье имел «звериное». Людей чувствовал тонко. Понимал, что движет ими, как бы ни пытались они иное показать, а нутро - спрятать. Через то мог людей к выгодным ему решениям склонять, на пользу делам своим. Глубоко, правда, не сходился почти ни с кем, ибо видел и чуял больше, чем принято среди людей, что несколько препятствовало.
Сны порою видел, у которых «вкус» был отличный от обычного. И которые, как он со временем успел убедиться, сбывались почти всегда. И видел еще сны другие, где бродил он по странным мирам и общался со странными существами, которым и названия не знал. В связи с чем порою серьезно опасался за свое здоровье ментальное.
Еще, бывало, в минуты некой отвлеченной расслабленности, когда взгляд в никуда направлен, а мысли блуждают далеко - далеко, слышал он подсказки, как поступить ему в том или ином случае. Какою дорогою идти, а какую - обойти стороной. Порой прислушивался он к чутью своему, и тогда хорошо все для него шло.
Порой - не прислушивался.
Частью понимал он, что есть что - то в нем, не вполне привычное и общепризнанное. Частью - понять и принять боялся. И ни с кем не говорил о том. Ибо человеку приличному, современному и желающему прослыть здравомыслящим рассказывать о таком никому не следовало.
Но чего бы человек тот себе не думал - а все одно был он тем, кем был. Только не раскрылся при жизни, себя не понял. Умирать, опять же, не готов был.
Потому, вдруг, в бархатной тьме, где нет ни ощущения времени, ни мыслей, ни самого «Я», начали опять проявляться серо - тусклые светящиеся всполохи.
Если бы он мог помнить, то обязательно бы уловил схожесть их с теми, что он видел до того, как провалился в эту тьму.
Но он не помнил ничего.
Да и не было самого того, что могло бы обладать памятью. Ибо эти серые всполохи - это и было то единственное, что вынырнуло вниманием из тьмы и одновременно и было тем самым вниманием.
После пришло чувство слабости, голода и страха исчезнуть.
По - прежнему без понимания, кто и что он такое.
Без необходимости такого понимания.
Без мыслей в том их виде, как это привычно людям.
Спустя какое - то время, он стал осваиваться в новом своем качестве. Ощущать пространство вокруг.
Не глазами - их не было.
Не телом - его не было тоже.
Ощущать он стал собою, целиком, чем бы он ни являлся при этом.
Среди прочего - стал он видеть проплывающие мимо сгустки чего - то серебристо - светящегося, отгороженные от него некой полупрозрачной туманной пеленой. Иногда их было один - два, или не было вовсе. Иногда сразу множественные скопления. Какие - то были совсем тусклые. Другие светились сильно и ярко, привлекая его внимание особенно.
Однажды он попытался приблизиться к этим сгусткам, но мягкая туманная пелена оказалась, внезапно, слишком плотной. Потратив силы как на попытку преодоления ее, так и на то, чтобы просто научиться двигаться за вниманием, он ослаб и на время впал в полузабытье, частично растворившись в собственном сером мареве.
Вывело его из состояния этого новое ощущение.
Один из тех проплывавших мимо сгустков - странно мерцающий, искаженный и вибрирующий, оказался внезапно с его стороны туманной стены. И только тонкий серебристый канал уходил за нее.
Пришло удивление: сколько он помнил - серебристые сгустки никогда раньше не появлялись по его сторону пелены.
И вместе с удивлением, появилось непреодолимое желание коснуться данного сгустка.
Протянувшись к сгустку бесформенным серым туманом, он вдруг ощутил, как серебристый свет сгустка начал перетекать в него.
И по мере того, как перетекал в него тот серебристый свет - так и уходила из него хмарь и забытье. Слабость уходила. Уходил страх исчезнуть. И прибывала сила.
Впившись в сгусток, он и сам не заметил, как частью себя просочился сквозь туманную пелену, и оказался по ту ее сторону, куда до того стремился, но не мог попасть.
Продолжил пить серебристый свет сгустка он, уже находясь одновременно по обе стороны пелены. Странным образом привязанный к бреши в ней.
Свет этого сгустка он пил, пока тот полностью не иссяк.
..Утром на пешеходной дорожке моста был обнаружен труп мужчины, злоупотреблявшего различными психоактивными веществами. Причина смерти - сердечный приступ..
Время шло.
Тот, кто был при жизни молодым худощавым темноволосым человеком, постепенно все больше познавал нового себя и то пространство, которое теперь было его домом. Он по - прежнему ничего не помнил, не понимал, кто он такой, не знал своего имени. Но ему это и не нужно было. Зато он научился взаимодействовать со своим домом, и с серебристыми проплывавшими мимо сгустками: никакая пелена ему теперь не мешала.
Да, он был привязан к месту и не мог свободно и целиком перемещаться, куда бы ему вздумалось.
Но, компенсируя это, он научился вытягиваться по пространству своим вниманием. Настолько, насколько внимания этого ему хватало. И вместе с вниманием двигались по пространству щупальца серого тумана. Впивались они в сгустки серебристого света, и через то он пил их жизненную силу.
По - началу он пил только те серебристые сгустки, что были совсем рядом. И, хотя стремился он осушить их полностью - обычно они выходили из зоны его внимания раньше, чем это ему удавалось. Было всего несколько за долгое время, что уйти не успели. Когда они иссякали - в его серый туман включалось что - то новое для него. Обладавшее своим собственным вниманием, и одновременно плотно связанное с его туманом и сливавшееся с ним в одно. Так он усиливался и рос.
Со временем он научился, вместо того чтобы пытаться сразу выпить очередной проплывавший мимо сгусток света, ставить на нем свою метку. Как-бы запоминая и одновременно привязывая его к себе. Через то он научился вытягиваться далеко - далеко сквозь пространство. И пить силу из нескольких сгустков одновременно.
Не торопясь.
Уходя и возвращаясь.
Смакуя.
Давая время серебристым сгусткам восстановиться. Чтобы позже вновь пить их жизненные соки, тем укрепляясь и совершенствуясь.
Иногда, впрочем, он все же высушивал отдельные сгустки полностью. И тогда в нем появлялось что - то новое, со своею индивидуальностью, дополнявшее его восприятие новой глубиною и новыми чертами.
Где - то при этом умирал очередной человек, имевший несчастье прогуляться или проехаться на машине по вышеупомянутому мосту. Умирал, как правило, от сердечного приступа..
Шло время.
То, что было при жизни худощавым молодым человеком, осваивалось, кушало и укоренялось.
Росло.
***
ЧАСТЬ 2: https://vk.com/izbalesnika?w=wall-137615735_4109
А. ЛеснигЪ
По всем вопросам:
Л/С: vk.com/lesnig
E-mail: a.lesnig@mail.ru
Сайт: lesnig.org
